«Вспомнишь и лица, давно позабытые». Судьба человека: из Шанхая в Бежецк. Мстислав Владимирович Семёнов
По статье преподавателя Тверского музыкального колледжа им. М.П. Мусоргского Нины Константиновны Дроздецкой материал составлен протоиереем Романом Маниловым, настоятелем храма свт. Иоанна Шанхайского и Сан-Францисского г. Твери
М.В. Семенов (1917-2002) – основатель скрипичной музыкальной школы в Бежецке легендарная личность в культурной жизни Бежецка, отдавший скрипичной педагогике всю свою жизнь. В Бежецкой музыкальной школе он проработал двадцать лет, с момента её основания и до ухода на пенсию в 1978 г. За это время он подготовил несколько сотен юных бежечан-скрипачей, разъехавшихся в разные концы бывшего СССР. Некоторые из его учеников стали профессиональными музыкантами, но для всех, кто не связал в дальнейшем свою жизнь с музыкой, учёба в музыкальной школе с таким педагогом как Мстислав Семенов не прошла даром.
Ученики М.В. Семёнова до сих пор помнят своего учителя и годы, проведенные в скрипичном классе, когда они приобщались к миру высокой музыки и трудились в игре на скрипке. Самозабвенно и добросовестно, как он сам.
История его жизни уникальна и интересна, как и сама история ХХ в. Революция, Гражданская война, жизнь семьи в Китае, возвращение на Родину, которую он никогда и в глаза не видел.
Многие русские – бывшие эмигранты в Китае, решившие возвратиться в СССР после Великой Отечественной войны, прошли лагеря, ссылки и поселения в Сибири, Казахстане, на Дальнем Востоке.
Часть русской общины (более 5 тысяч человек), наотрез отказавшаяся возвращаться в советскую большевистскую Россию, с большими трудностями вместе с великим святым ХХ века архиепископом Иоанном Шанхайским покинула Шанхай в 1949 г., спасаясь от наступавшей коммунистической армии Мао Дзэдуна. Сначала русская община оказалась на филиппинском острове Тубабао, а затем в США в г. Сан-Франциско, где все беженцы из Китая не только нашли приют, но и полное счастье и благополучие в самой богатой и свободной в то время стране мира.
Судьба Мстислава Семенова, в отличие от большинства вернувшихся в СССР из Китая эмигрантов, оказалась вполне счастливой. Он не попал в лагерь, ссылку и высылку на окраины страны, а обосновался в районном городе Калининской (Тверской) области Бежецке – родине своей матери, где нашел работу по душе и спокойную творческую жизнь.
Мстислав Семёнов родился в 1916 г. в Екатеринбурге, в семье русских интеллигентов. Отец, Владимир Васильевич Семёнов (1889-1945) выпускник юридического факультета Московского университета служил помощником присяжного поверенного. Мать Анна Николаевна (урожденная Шеманаева) преподаватель немецкого языка, вышла из известной купеческой семьи Шеманаевых г. Бежецка Тверской губернии.
В 1914 г. она уехала учиться в Петербург, где вышла замуж за Владимира Семёнова, юриста по профессии. Он служил в Екатеринбурге, и Анна переехала к нему. В 1917 г. у Семёновых родился сын Мстислав.
После революции 1917 г. семья Семеновых по каким-то причинам оказалась сначала в Чите, потом на Дальнем Востоке, а в 1920 г. в Харбине. Возможно родители М. Семенова оказались в Китае в Харбине по работе отца на КВЖД (Китайско-Восточная железная дорога) и во время Гражданской войны не имели возможности вернуться в Россию. Строительство КВЖД началось в 1896 г. Большое количество инженеров, строителей и разнообразных служащих из России были отправлены в Маньчжурию. После реализации этого грандиозного проекта в Маньчжурии остались многие русские сотрудники, которые помогали функционировать железной дороге. Когда в России началась революция, а затем страшная Гражданская война, то возвращаться на Родину уже было некуда и небезопасно. Так в Харбине остались многие русские, не связанные с политической борьбой белых и красных. Вместе с Семеновыми в Китае (в Шанхае) оказался и брат матери М.В. Семенова, бывший бежецкий купец Василий Николаевич Шеманаев.
В начале ХХ в. основное население Харбина составляли русские. Это были служащие КВЖД и разного рода эмигранты из России. Именно они превратили Харбин в типично российский город губернского масштаба, большой и красивый, в котором всё было устроено по российскому образцу. Бывшие россияне организовали школы и гимназии; понимая необходимость музыкального образования для своих детей, открыли для них бесплатные музыкальные классы.
Юношу Мстислава привлекала биология, и он сблизился с известным учёным-ботаником Александром Дмитриевичем Воейковым, жившим в то время в Харбине. Вместе они бродили по окрестностям, собирая растения для гербариев. С детства Мстислав Семёнов слышал восторженные рассказы матери о далекой и потерянной Родине, которые сыграли не малую роль в стремлении вернуться в Россию.
Я думала, Россия — это книжки.
Все то, что мы учили наизусть.
А также борщ, блины, пирог, коврижки
И тихих песен ласковая грусть.
И купола. И темные иконы.
И светлой Пасхи колокольный звон.
И эти потускневшие погоны,
Что мой отец припрятал у икон.
Все дальше в быль, в туман со стариками.
Под стук часов и траурных колес.
Россия — вздох. Россия — в горле камень.
Россия — горечь безутешных слез, —
писала поэтесса Ларисса Андерсен (Лариса Николаевна Баранова), оказавшаяся в харбинской эмиграции с самого начала 1920-х годов.
В Харбине Мстислав поступил в Музыкальный техникум, в класс скрипки, где в то время учился его ровесник — знаменитый впоследствии русский и советский джазовый композитор и дирижер Олег Лундстрем (1916-2005), семья которого так же, как и семья Семеновых, прибыла в Китай из Читы.
В начале 1930-х гг. Харбин оккупировали японцы, и семья Семеновых в 1935 г. перебралась в Шанхай. В это же самое время (1934 г.) в Шанхай приезжает только что назначенный на Шанхайскую кафедру епископ Иоанн Максимович. Быть может семья Семеновых и пересекалась каким-либо образом со свт. Иоанном, но сведений об этом не сохранилось. К сожалению, Мстислав Семенов не оставил воспоминаний о своей жизни в Китае. Хотя, какие могли быть воспоминания в советское время о жизни в белогвардейском Харбине и буржуазном Шанхае. В 1935 г. в Шанхай переезжает и Олег Лундстрем. Интересно, что в это же самое время в Китай из Сан-Франциско приехал известный эстрадный певец Александр Вертинский, который тоже обосновался в Шанхае.
С самого начала Второй мировой войны Мстислав Семёнов, давно уже стремившийся к возвращению на Родину, рвался на фронт воевать с немцами. Однако, получить разрешение на въезд в СССР было невозможно и пришлось ждать окончания военных действий. К концу войны один за другим уходят из жизни родители — мать в 1944 г., отец в 1945 г.
В Шанхае Мстислав познакомился с Ниной, своей будущей женой. Нина Михайловна (1923-1882) также родилась и выросла в семье российских эмигрантов. Её родственники жили в России, в Самаре, переименованной в 1935 г. в Куйбышев.
В Шанхае Нина окончила французскую муниципальную гимназию Реми и хорошо владела английским и французским языками. Мстислав и Нина стали мужем и женой — кроме взаимной любви, их объединяло патриотическое желание жить и работать в России, быть полезными ей, тем более, что Советский Союз стал великим победителем фашистской Германии и к нему были прикованы взоры всего мира.
После победы над Германией в СССР разворачивается мощная идеологическая кампания по агитации русской эмиграции во многих странах мира с целью ее возвращения в СССР. Главной целью этого процесса стала идеологическая борьба с западом и важным фактором этой борьбы — дело ликвидации эмигрантской среды как антироссийского сообщества, влияющего на общественное мнение стран запада. Также нужно было после огромных потерь в войне восполнить население страны, в том числе и средствами привлечения в страну эмигрантов.
10 ноября 1945 г. советским правительством был издан Указ «О восстановлении в гражданстве СССР подданных бывшей Российской империи, а также лиц, утративших советское гражданство, проживающих на территории Маньчжурии». Несколько позже этот указ был распространен и на лиц, проживающих в провинции Синьцзян и Шанхае. Кроме этого, было подготовлено Постановление Политбюро ЦК ВКП (б) «О порядке принятия в советское гражданство русских, проживающих в Маньчжурии». Указ был опубликован в Ведомостях Верховного Совета СССР и должен был быть доведен консульствами СССР в Маньчжурии до сведения русского населения. Аналогичное Постановление было принято и в отношении русских, проживающих в Синьцзяне и Шанхае.
В Китае русских эмигрантов активно агитировали принимать советское подданство и добровольно возвращаться на историческую Родину. Репатриантам было объявлено, что на них будут распространяться все права граждан СССР, в т.ч. и избирательное. Жизнь советских людей преподносилась в радужном свете. И только по возвращении многих ждало жестокое разочарование, зачастую сопровождавшееся арестами и репрессиями.
Против возвращения в СССР активно выступил свт. Иоанн, епископ Шанхайский, прекрасно понимавший, что большинство возвращенцев не найдет подлинного счастья и благополучия в коммунистической безбожной стране. Хотя всех, хотящих вернуться в СССР и обращавшихся к нему за благословением, он не отговаривал, благословлял и желал всяческого счастья на новом месте жительства.
Весьма субъективные и необоснованные воспоминания о свт. Иоанне этого периода оставил Олег Лундстрем, который с ним не общался лично, но видел его несколько раз в Шанхае и слышал некоторые его выступления по поводу возвращения в СССР.
Сам Олег Лундстрем дружил с тем духовенством Шанхая, которое перешло в 1945 г. под омофор Московского патриарха Сергия Старогородского и, как человек совершенно не знавший, что такое революция, Гражданская война, красный террор, расстрелы, сталинские лагеря и тюрьмы, изначально был позитивно настроен на возвращение в СССР. Именно поэтому Олегу Лундстрему и подобным ему молодым людям совершенно был чужд антисоветский настрой той части русской эмиграции, которая прошла через революцию, Гражданскую войну и участие в Белом движении, а определенная тоска по далекой Родине, которую они, никогда не видев, обожествляли, в чуждом русской культуре Китае постоянно теребила душу многих русских.
Об этом очень хорошо спел в своей песне на стихи Раисы Блох «Чужие города» Александр Вертинский, также вернувшийся в СССР из Шанхая в 1943 г.
Тут шумят чужие города,
И чужая плещется вода,
И чужая светится звезда.
Тут живут чужие господа,
И чужая радость и беда.
И мы для них чужие навсегда!
Епископ Иоанн Шанхайский был единственным архиереем в Китае, который не перешел из Русской Православной Церкви Заграницей в Московскую Патриархию и встал в крайнюю оппозицию ко всему китайскому епископату, поддавшемуся на советскую агитацию. Что такое большевизм он хорошо знал, пройдя путь вместе с Русской армией барона Врангеля в Крыму, отправившись из Севастополя в ноябре 1920 г. в великий «Русский исход», прожив до 1934 г. в насыщенной русскими беженцами-эмигрантами Сербии.
Вот воспоминания Олега Лундстрема об архиепископе Шанхайском Иоанне Максимовиче:
«В Шанхае настоятелем собора, который находится около дома, где я жил, являлся отец Иоанн (епископ Иоанн Шанхайский и Сан-Францисский). Он был жуткий антисоветчик. А там в Америке его возвели в святые. Когда он говорил о советском чем-нибудь, у него глаза такой ненавистью наполнялись, что для монаха это просто непозволительно. Духовную миссию советское посольство передало нашей (Московской) Патриархии, поэтому Иоанн считал русскую духовную миссию в Пекине врагом своим. Он к ней не присоединился, и когда заходила речь о духовенстве советском, он просто из себя выходил и уехал в полной ненависти к ним. Хотя те были такие же русские люди» («Земляк. Беседа с Олегом Леонидовичем Лундстремом». Интервью Михаилу Дроздову и «Русскому клубу в Шанхае» 18 ноября 2001 г.).
Здесь нужно сказать, что несогласие Иоанна Шанхайского перейти в юрисдикцию Московского Патриархата не означало его отказа от идеи единства Русской Церкви. Впоследствии он говорил так: «Я каждый день на проскомидии поминаю Патриарха Алексия» и подчеркивал, что «Русская Зарубежная Церковь духовно не отделяется от страждущей Матери. Она возносит за нее молитвы, хранит ее духовные богатства и в свое время соединится с Нею, когда исчезнут причины, разъединявшие их».
В 1960 г. в работе «Русская Зарубежная Церковь» свт. Иоанн писал: «Русская Зарубежная Церковь есть часть Русской Церкви, находящаяся вне границ Российского государства». Владыка Иоанн считал, что исключительно политические обстоятельства стали причиной отделения Зарубежной Церкви от Московского Патриархата: под нажимом государственных органов СССР Заместитель Патриаршего Местоблюстителя митр. Сергий (Страгородский) требовал от заграничного духовенства лояльности к советской власти, которую зарубежное духовенство и значительная часть русской эмиграции единодушно отвергало. «Оставаясь верными своему Отечеству, мы не признаем законным правительство, идущее против тысячелетнего мировоззрения нашего народа, и мы ушли за границу, чтобы ему не подчиняться», говорил свт. Иоанн. При этом он отмечал, что «как не признавшие декларации митрополита Сергия иерархи и паства внутри России, так и зарубежная ее часть никогда не выходили из состава Русской Церкви».
Во второй половине 1940-х годов главным центром сосредоточения всех политических беженцев, находившихся на Дальнем Востоке, стал Шанхай. К лету на попечении Международной организации по правам беженцам (ИРО) находилось 26 436 человек, из которых более 9 тысяч составляли русские эмигранты. К концу 1948 г. их количество возросло до 10 433 человек, поскольку в Шанхай направлялись эмигранты из других, в том числе отдаленных районов Китая, отказавшиеся от принятия советского гражданства.
В августе 1947 г. Мстислав Владимирович Семёнов вместе с женой Ниной Михайловной и тётушкой Антониной Николаевной Шеманаевой навсегда покинул Китай и прибыл в СССР на пароходе «Ильич» вместе с первой партией из тысячи других возвращенцев, ехавших из Шанхая. В этом же году джазовый оркестр Олега Лундстрема в полном составе также выехал в Советский Союз, обосновавшись в Казани.
Мстиславу Семенову повезло. Без всяких препятствий он оказался на исторической родине своей матери, в городе Бежецке Калининской (Тверской) области.
Обретенная родина
Первые годы пребывания в Бежецке М.В. Семёнов преподавал в педагогическом училище биологию и вёл там музыкальные занятия. В 1957 г. открылась Бежецкая музыкальная школа, и он перешёл работать туда. В школе Мстислав Владимирович проработал до своего ухода на пенсию в 1978 г.
В 1950-60-х гг. профессия учителя музыки в музыкальной школе представлялась большинству людей весьма престижной. Считалось, что игра на музыкальном инструменте дело благородное и почётное, и каждый родитель стремился к тому, чтобы его дитя обучалось музыке. Поэтому при поступлении ребёнка в музыкальную школу надо было пройти большой конкурс, который выдерживали самые одаренные в музыкальном отношении, дети.
В музыкальной школе Бежецка было открыто также и вечернее отделение для взрослых. По классу фортепиано его окончила жена М.В. Семёнова, Нина Михайловна. Несколько лет она работала музыкальным воспитателем в Бежецком детском комбинате № 5.
Класс Мстислава Владимировича Семёнова был большим. В некоторые годы количество учеников в его классе переваливало за сорок. Неудивительно, что он был занят в школе целый день. Уроки по скрипичному ансамблю назначались даже на воскресенье. В школе существовал сводный учебный оркестр, в котором играли лучшие баянисты и скрипачи.
Класс Мстислава Семёнова был весьма обширным, его окончили более 260 человек. В условиях небольшого провинциального Бежецка, вклад Мстислава Владимировича в культурную жизнь города, в дело воспитания юных музыкантов был по-настоящему значителен и весом.
На пенсии
Уход на пенсию в 1978 г. был для М.В. Семёнова долгожданным и сулил много надежд, которые, однако, не оправдались.
Поначалу всё было хорошо. Наконец-то появилось свободное время, и Семёновы развели дома целую плантацию кактусов. Начала реализовываться давняя склонность М.В. Семенова к ботанике.
А потом обострились болезни. Уже давно болела астмой жена Нина Михайловна, к астме добавился диабет. В 1982 г. она внезапно скончалась в московском госпитале, где проходила курс лечения. Её кончина явилась страшным ударом, ведь Мстислав Владимирович остался совсем один, так как детей у них с супругой не было.
Друзья рассказывали, что урна с прахом жены стояла у Мстислава Владимировича в квартире на фортепиано и он никак не мог с ней расстаться. Уже потом Семёнов похоронил жену на старом городском кладбище, поставив ей памятник рядом с фамильной усыпальницей Шеманаевых.
Мстислав Владимирович всегда много читал и это отчасти отвлекало его от печальных воспоминаний. Впоследствии все свои книги он подарил Бежецкой библиотеке имени В.Я. Шишкова. Сейчас книжное собрание Семёнова отделено в небольшой фонд, в котором большую часть составляют издания по ботанике.
Последние годы жизни М.В. Семёнова прошли в заботах о хлебе насущном в самом прямом значении этого слова. Его одолевали болезни и возрастная немощь. Однако, он не сдавался: много ходил пешком и на лыжах, занимался хозяйством и ремонтом квартиры, поставил на кладбище памятник жене.
Однажды женщина, помогавшая ему по хозяйству, заметила, что пора бы уже собирать узелок в последний путь. Мстислав Владимирович довольно резко оборвал её: «Нет, ещё рано!».
Ушёл Мстислав Владимирович тихо и незаметно, ночью во сне, 22 февраля 2002 года. Когда соседка утром зашла его проведать, он уже умер. Рядом на стуле лежал собранный узелок.
Из писем родным
Выдержки из писем Мстислава Владимировича подготовлены Борисом Анатольевичем Исаковым, троюродным братом М.В. Семёнова по линии Шеманаевых, проживавшим в Санкт-Петербурге.
Письма и поздравительные открытки вначале адресовались Ольге Александровне Шеманаевой, двоюродной тётушке М.В. Семёнова. После её кончины письма адресовались Галине Анатольевне Гуреевой (Исаковой), дочери Ольги Александровны Шеманаевой.
Март 1983 г.
Дорогая Галя, извини, что в прошлый раз не ответил на твой вопрос! Мне в голову не приходило, что ты не знаешь имя моей мамы — Анны Николаевны. Это тем более странно т.к. Ольга Александровна знала много о моей матери, то, что и я не знал. Объяснить это можно только тем, что о родственниках, уехавших в проклятые буржуазные страны, боялись говорить. Живущие там русские могли быть только шпионами, диверсантами и прочей сволочью! Ну, ладно об этом! Живу как и все — гоняюсь за продуктами. Ежедневно топаю около часа на лыжах. Это мне помогает как-то жить.
Апрель 1984 г.
Поздравляю с Пасхой, Первым Мая и днем Победы!
Желаю всего самого доброго: здоровья, бодрости и согласия. Все это вместе и называется Счастье! Часто всё это люди имеют и просто не замечают. За поздравление спасибо! Вхожу в такой возраст, что каждый год отдает уже похоронным звоном. Но, что делать, жить надо. <…>
Есть хорошая русская пословица: «Двум смертям не бывать, а одной не миновать». Вот этого и нужно придерживаться. <…>
А если серьезно – живу я ни шатко, ни валко. Как можно обижаться на судьбу если прожил 3/4 века? Пойдешь по кладбищу и посмотришь, сколько уже ушло из жизни людей среднего возраста, и даже молодых. Делается стыдно за свое нытье. Кто-то из великих сказал: «Благословите каждый день, прожитый после шестидесяти». По-моему это верно.
Декабрь 1985 г.
Я из-за скверной погоды просидел весь год в Бежецке. Погода и сейчас отвратительная!
Ты спрашиваешь — как мое здоровье. Самочувствие у меня сейчас от 2 до 4+. Недавно даже затеял маленький ремонт. Маляр из меня никудышный, но все-таки стало чище. Окна и двери покрашу весной.
В больнице я бываю крайне редко. Два-три раза в год. Недавно начал новый сезон ходьбы на лыжах. Хожу я, конечно, скверно — топаю. И дело не в возрасте. Меня никто не учил, и кататься я начал в 40 лет. Вот такие дела. Еще раз вам всего доброго.
Март 1986 г.
Очень часто меняется настроение от скверного до хорошего. Раньше такого у меня не было. Топаю на лыжах, много читаю и вожусь с осточертевшим мне хозяйством.
Март 1988 г.
У нас с продуктами сейчас сносно. Постоянно в продаже крупы (кроме гречневой), молоко, творог (очень сухой), сметана. Ну, мясом, конечно, не пахнет.
Вчера купил набор открыток с видами Бежецка. Издан в Москве. Такой наш город красивый на фотографиях! Просто не верится, что живешь в таком Раю.
Не могу заказать памятник для Нины (постоянный), все время болею. Это меня тоже расстраивает. Ну, вот и все мои новости. Пиши. Твоим письмам я очень рад. Привет всем, кто меня знает.
Ноябрь 1988 г.
Хожу, правда, много: два-три часа в день. Исключение только дождливая погода. В связи с дефицитами научился многое делать: подбивать обувь, квасить, солить, мариновать и т.д.
У меня мало нового — сижу все время в Бежецке, да и ехать никуда не хочется. Ну, чем не Лев Толстой — только вот пахать не умею, но если не помру, то и этому выучусь.
31.08.1989 г.
Бегаю за дефицитами, которых у нас множество. Лето было жаркое: дома плохо, а на улице и за городом жара, а главное пыль, которую я не выношу! Как ни странно, самое приятное и чистое место в городе — кладбище. Там нет ни пыли, ни шума. Ехать куда-нибудь боюсь, т.к. много безобразий в пути и на вокзалах. Читаю очень много, и это отвлекает.
Апрель 1990 г.
Милая Галя! Я очень люблю твои письма! После них как-то поднимается настроение! Ты какой-то экстрасенс. Пишешь просто, четко и предельно дружелюбно. Спасибо тебе!
20.12.1991 г.
Дорогая Галя! Поздравляю тебя, Марину и всю твою семью с Новым, 1992 Годом.
От всей души желаю всего самого доброго: здоровья, бодрости, нормальной еды, от которой мы уже отвыкли, и хорошей погоды. Еще желаю терпения в отношениях друг с другом. Это ведь так важно, но и так трудно сделать.
22.08.1992 г.
Дорогая Галя! Поздравляю тебя с Днем рождения, желаю всего самого доброго, а главное здоровья! Раньше желал отсутствия дефицита, а сейчас — иметь побольше денег, ведь дефицита уже нет!
Будь я помоложе, то много было бы легче. Не нужно только паниковать и ныть! Чем нас только не пугали прошлой осенью: и холодом, и голодом, болезнями и т.д. Сейчас, безусловно, стало лучше. Я не говорю хорошо, а пишу лучше. Можно хотя бы быть сытым. Раньше были такие дни, что деньги есть, а купить нечего. А сейчас наоборот, покупай, но очень дорого. <…> Ведь это же абсурд, когда за колбасой ездили в Москву и Ленинград, за 400-700 км. Ни в одной стране этого нет. Сейчас для России одно спасение — хорошо работать, а не хорошо рапортовать!
Сейчас модно все сваливать на демократов, но я ни одного из них не видел! До демократии у нас далеко и мы вряд ли доживем до этого. Сейчас взяли все самое худшее из капитализма и оставили самое худшее от коммунизма. А надо сделать наоборот. И в сталинские времена были хорошие дела и хорошие люди! Люди, которые любят Россию были и будут. И это наше счастье.
Апрель 1995 г.
Дорогая Галя! Поздравляю тебя и всю семью с Первым Мая и 50-м Днём Победы. Желаю тебе всего самого доброго: бодрости, отличного настроения и исполнения желаний. У меня ничего хорошего нет! И здоровье неважное, и жизнь стала тяжёлой! Сейчас у всех пенсионеров две беды — инфляция и задержка пенсии. Получишь пенсию и не знаешь, как ее тратить! Приходится пенсию растягивать на полтора месяца, т.е. жить чуть ли не впроголодь. Ну, вот и все мои новости. Жаль, что ничего хорошего не могу написать…
31.08.1996 г.
Дорогая Галя! Поздравляю тебя с Днем рождения и желаю тебе всего самого хорошего: бодрости, отличного настроения и успеха во всех больших и малых делах. Большой привет Марине, Борису и всем, кто хотя бы обо мне слышал. Не обижайся, что посылаю тебе такую нелепую открытку. (На лицевой стороне открытки зайчата несут большую морковку и текст «Поздравляем МАМУ»- Б. Исаков.) Пенсию задерживают уже на 1,5 месяца и когда дадут, не знаю… Слава
Выражаю огромную благодарность преподавателю Тверского музыкального колледжа им. М.П. Мусоргского Нине Константиновне Дроздецкой за предоставленные биографические сведения и статью о М.В. Семенове, а также фотодокументы из архива семьи Семеновых.
Статья Н.К. Дроздецкой «Педагог с большой буквы: Мстислав Владимирович Семенов» опубликована в сборнике «Музыка Тверского края».
Вып. 3. Тверь, 2017. С. 169 – 186, а также в историко-краеведческом альманахе «Бежецкий край» 2014 г. №12, стр. 63-78
